Поддержка Александрой Федоровной Г.Е. Распутина, казалось, подтверждала худшее. Большинство людей считало доказанным существование между ними интимной связи. В гостиных высшего общества, на заседаниях земских управ, профсоюзных митингах и в окопах открыто называли императрицу любовницей Г.Е. Распутина. Все это беспокоило и возмущало многих. Крупные сановники, аристократы, другие приближенные ко двору люди неоднократно предпринимали попытки побудить царя удалить от трона Г.Е. Распутина. Борьба с Г.Е. Распутиным превращалась в борьбу за самосохранение тех, кто относился к высшим слоям общества.

По свидетельству Ф.Ф. Юсупова, борьба с Г.Е. Распутиным шла с переменным успехом. «Скандальное поведение „старца“, его закулисное влияние на государственные дела, разнузданность его нравов, наконец, возмутили людей дальновидных. Уже и печать, не считаясь с цензурой, взялась за него. Распутин решил на время исчезнуть. В марте 1911 г. взял он посох странника и отправился в Иерусалим. Позже он появился в Царицыне, где провел лето у приятеля своего, иеромонаха Илиодора. Зимой он вернулся в Петербург и снова пустился во все тяжкие. Святым „старец“ казался лишь издали. Извозчики, возившие его с девками в бани, официанты, служившие ему в ночных оргиях, шпики, за ним следившие, знали цену его „святости“. Революционерам это было, понятное дело, на руку. Иные, поначалу его покровители, прозрели. Архимандрит Феофан, проклиная себя за свою слепоту, простить себе не мог, что представил Распутина ко двору. Он во всеуслышание выступил против „старца“. И всего-то и добился, что был сослан в Тавриду. В то же время Тобольскую епархию получил продажный невежественный монах, давнишний его приятель. Это позволило обер-прокурору Синода представить Распутина к рукоположению. Православная церковь воспротивилась. Особенно протестовал епископ саратовский Гермоген. Он собрал священников и монахов, в том числе бывшего товарища Распутина Илиодора, и призвал к себе „старца“. Встреча была бурной. Кандидату в попы не поздоровилось. Кричали: „Проклятый! Богохульник! Развратник! Грязный скот! Орудие дьявола!“. Наконец, просто плюнули ему в лицо. Распутин пытался отвечать бранью. Его святейшество, исполинского росту, ударил Распутина по макушке своим наперсным крестом: „На колени, негодный! Встань на колени перед святыми иконами!.. Проси прощенья у Господа за свои непотребства! Клянись, что не опоганишь более присутствием своим дворец нашего государя!“. Распутин, в испарине и с кровью из носа, стал бить себя в грудь, бормотать молитвы, клясться во всем, что требовали. Но едва вышел от них, помчался жаловаться в Царское Село. Месть последовала тотчас. Спустя несколько дней Гермоген был снят с епископства, а Илиодор схвачен и сослан отбывать наказание в дальний монастырь. И все ж священства Распутин не получил»[616].

Г.Е. Распутина пытались устранить и физически. «В 1914 г. некая крестьянка ударила Распутина ножом. Более месяца жизнь его висела на волоске. Вопреки всем ожиданиям „старец“ оправился от страшной ножевой раны. В сентябре он вернулся в Петербург. Поначалу, казалось, его несколько отдалили. Императрица занималась своими госпиталем, мастерскими, санитарным поездом. Близкие ее говорили, что никогда еще она не была так хороша. Распутин не являлся во дворец, не телефонировав предварительно. Это было ново. Все заметили и радовались. Однако же окружали „старца“ лица влиятельные, связавшие с ним собственное преуспеяние. Вскоре он стал еще сильнее, чем прежде. В июле 15-го новый обер-прокурор Синода Самарин доложил императору, что не сможет исполнять свои обязанности, если Распутин будет продолжать помыкать церковными властями. Государь отдал распоряжение о высылке „старца“, однако через месяц тот снова явился в Петербург»[617].

Также против Г.Е. Распутина выступил и российский парламент, в результате чего «старца» ненадолго удалили в Сибирь. «Вслед за церковью восстала Дума. „Я собой пожертвую, я сам убью мерзавца!“ – кричал депутат Пуришкевич. Владимир Николаевич Коковцов, председатель совета министров, отправился к царю и заклинал отослать Распутина в Сибирь. В тот же день Распутин позвонил близкому другу Коковцова. „Друг твой председатель запугивал „папу“, – сказал он. – Наговорил на меня гадостей, да что толку. Папа с Мамой все одно меня любят. Так и скажи своему Николаичу Володьке“. Под давлением Распутина „со товарищи“ в 1914 г. В.Н. Коковцова отстранили от должности председателя совета. Государь тем не менее понял, что общественному мнению следует уступить. Один-единственный раз не внял он мольбам императрицы и выслал Распутина в его деревню в Сибирь. Два года „старец“ появлялся в Петербурге лишь ненадолго, но во дворце по-прежнему плясали под его дудку. Уезжая, он предупредил: „Знаю, что меня хулить будут. Не слушайте никого! Бросите меня – в полгода потеряете и престол, и мальчонку“. К одному приятелю „старца“ попало письмо Папюса императрице, писанное в конце 1915 г., которое кончалось так: „С точки зренья кабалистической Распутин – словно ящик Пандоры. Заключены в нем все грехи, злодеянья и мерзости русского народа. Разбейся сей ящик – содержимое тотчас разлетится по всей России“»[618].

Однако на насильственные меры никто не отваживался. Роль «ниспровергателя тлетворного влияния» суждено было сыграть человеку, далекому от всякой политики, не занимавшему никаких государственных постов. Князь Ф.Ф. Юсупов в свои 29 лет являлся единственным наследником огромнейшего состояния в России. Молодой князь в феврале 1914 г. стал мужем племянницы Николая II – Ирины Александровны Романовой. План физического уничтожения «отвратительного мужика» сложился у Ф.Ф. Юсупова далеко не сразу, хотя познакомились они в доме у одной из самых преданных почитательниц старца М.Е. Головиной еще в 1909 г. Ф.Ф. Юсупов позднее вспоминал, что уже при первой встрече он ощутил одновременно отвращение и оцепенение при виде этой одиозной личности. Время решений наступило в 1916 г. Ф.Ф. Юсупов со своим близким знакомым князем Дмитрием Павловичем (двоюродный брат Николая II) разработал план: пригласить Г.Е. Распутина в гости, отравить его, а затем вывезти за город и утопить в реке. Местом проведения акции выбрали дворец Юсуповых на набережной Мойки. 19 ноября 1916 г. резкую антираспутинскую речь в Государственной думе произнес В.М. Пуришкевич. Она произвела столь сильное впечатление на Ф.Ф. Юсупова, что он решил привлечь его к заговору. К концу ноября окончательно сложился кружок заговорщиков. В него вошли, кроме Ф.Ф. Юсупова и В.М. Пуришкевича, поручик-фронтовик, лечившийся в Петрограде, С.М. Сухотин, армейский доктор С.С. Лазоверт и великий князь Дмитрий Павлович. Ряд полезных советов дал депутат Государственной думы и адвокат В.А. Маклаков, знаток уголовного права и будущий русский посол в Париже. Он считал, например, что «убийство нужно сделать без шума и оставить против себя как можно меньше улик, убить лучше всего ударом; можно будет потом привезти труп в парк, переехать автомобилем и симулировать несчастье»[619].

Г.Е. Распутин был убит в ночь на 17 декабря 1916 г. Для того чтобы заманить